Время умирать. Рязань, год 1237 [СИ] - Николай Александрович Баранов

чтобы напугать жителей. Один из таких камней на глазах у Ратьши снес крышу небольшого дома, стоящего неподалеку от стены. Из дома выскочило несколько человек, бестолково забегали вокруг. Потом начали вытаскивать добро, бросая рядом на снег, как при пожаре. Ратислав отвернулся, нахмурился, спросил у Гунчака:

— Насколько хватит нашей стены? Как думаешь?

— Думаю, до вечера, — пощипав бородку, ответил половец. — Много, до утра. Пора готовить людей к скорому приступу.

— Неужто только на день и хватит?

— Так и будет. Поверь.

— Раз так, пошли на двор к Дарко, — решил Ратьша. — Первуша, забеги к нашим, к Епифану. Передай: пусть смотрят в оба. Потом к Власу.

— Понял, господин, — поклонился меченоша и быстрым шагом, почти бегом, отправился к коновязи, где еще с ночи оставили своих лошадей.

Ратислав, Гунчак и Годеня пошли туда же, но не слишком торопясь, вскидывая глаза вверх на стену и невольно вжимая головы в плечи, при грохоте близкого попадания. Где-то на полпути к коновязи им навстречу вылетели три всадника. Осадили коней, взметнув подковами снежно-ледяную крошку. Княжич с меченошами, кто же еще! Андрей спрыгнул с жеребца, в три широких шага преодолел расстояние до Ратьши. Был он в полном снаяряжении, шлеме, с мечом на поясе. Щеки раскраснелись, то ли от мороза, то ли от возбуждения.

— Что? Обстрел? — Срывающимся голосом спросил княжич. — Татарские пороки бьют?

— Они, — кивнул Ратислав.

— Я посмотрю!? — Посунулся юноша в сторону стены.

— Куда! — воскликнул Ратьша. — Я стражу-то оттуда снял, только дозорных оставил, что б людей зря не терять. А ты! Головы хочешь лишиться!?

— Да я быстро! — умоляюще произнес Андрей и пошел-таки к лестнице, ведущей на стену.

— Назад, воин! — в голосе воеводы прорезался медвежий рык.

Мало кто смел ослушаться, когда он приказывал таким голосом. Остановился и княжич. Развернулся, яростно сверкнул глазами на Ратислава, катнул желваки на скулах, но послушался, пошел обратно, упрямо нагнув голову. Только подошел, показались еще всадники. Много. Десятка полтора-два. Ну а это уже и сам Великий князь со свитой подоспел. Тоже гонят лошадей вовсю. Гляди того стопчут. От греха встали поплотнее к стене осадной клети. Но всадники, приблизившись, придержали коней, остановились рядом. Юрий Ингоревич, ехавший первым, спрыгнул с седла, подошел, спросил:

— Что, началось?

— Началось, княже, — отдав легкий поклон, ответил Ратислав. — Пороки бьют.

— Надо подняться, посмотреть, — задрав голову и глядя на гребень стены, сказал князь.

— Опасно. Княжича я не пустил.

— И правильно. Делать ему там нечего. А мне, все же, самому посмотреть надобно.

— На башни нельзя, — тяжело вздохнув, сказал Ратьша. — По ним как раз бьют. В середку стены между ними тоже. Так что на башни нельзя. Если со стены глянуть? С той ее части, которую не обстреливают. Но много оттуда не увидать. Так стоит ли тогда подставлять голову?

— Надо, — упрямо наклонил голову Юрий. Прямо, как только что княжич. Ратислав еле сдержал невольную улыбку.

— Ну, раз надо… — еще раз вздохнул Ратьша. — Людей тогда с собой хоть не бери, княже. Вдвоем пойдем.

— Ты тоже можешь здесь остаться, — буркнул Великий князь.

— Прости неслуха, но я с тобой, — поклонился Ратислав, пряча, все же появившуюся на губах улыбку.

— Пошли тогда.

— Надо пройти одесно, вон туда, — Ратьша показал рукой. — В это место, вроде, не бьют.

Он зашагал к лестнице, ведущей на участок стены, в который камни из татарских камнеметов не летели, ближе к исадским воротам. Поднялись на стену. Князь Юрий приник к бойнице. Ратьша стоял рядом, поглядывая наружу — не вспорхнет ли из-за татарской городни стрела в их сторону, не полетит ли шальной камень…

Солнце уже полностью поднялось над макушками леса, перед которым раскинулся татарский стан. Все еще красное, оно висело в небе зловещим медным диском, не грея, казалось, даже прибавляя силы крепкому утреннему морозцу. Восходящее дневное светило окрасило деревянные церковные маковки с лежащим на них снегом зловещим багровым цветом. А вот золотые купола каменных соборов заблистали весело, празднично, хотя, если присмотреться, блеск этот тоже отсвечивал красным, кровавым. Город за спиной был тих какой-то обмирающей тишиной. Ни людских голосов, ни мычания скотины, словно все, затаив дыхание, прислушивались к ударам камней, стучащихся приближающейся смертью в городские стены.

Ратислав ужаснулся, насколько сильно пострадала стена и башни за то короткое время, которое прошло с тех пор, как они спустились в город. Крыша третьего яруса стены зияла новыми дырами. В том месте, куда чаще всего попадали камни, ее снесло полностью, только кое-где торчали ребра стропил. Во многих местах были разбиты заборола и крыша второго яруса. Нижний первый ярус пострадал меньше — видно монголы предпочитали рушить стены сверху вниз. Да и то — пробить рязанскую стену в ее толстенном основании, наверное, было бы не просто. Количество вмятых и ломанных бревен в стене второго и третьего яруса тоже заметно увеличилось, но больших выбоин пока видно не было.

Тем временем, пришел черед очередного залпа. В воздухе загудели камни. Стена содрогнулась от попаданий. Один из снарядов врезался в крышу саженях в двадцати. Видно татарские стрелки взяли неверный прицел. Влетев вместе с обломками досок в боевой ход стены, камень ударился во внутреннюю часть заборола. Не пробил, хоть бревна треснули и наклонились. Отскочил и, ударяясь поочередно то о внутреннюю, то о наружную стенки, поскакал по боевому ходу в сторону Ратислава и Юрия. По пути сбил с ног стражника, наблюдавшего за татарами. Боярин и князь замерли, глядя на скачущий к ним обломок. Но силы до них добраться камню не хватило. Остановился в паре саженей. Великий князь глянул на корчившегося от боли стражника. Сказал Ратьше почти спокойным голосом:

— Глянь, что с ним. Да на помощь кликни, ежели сам идти не сможет.

У стражника оказалась сломанной нога. Ратислав помог ему добраться до лестницы, где его приняли толпящиеся под стеной, томящиеся от бездействия воины. Передав раненого с рук на руки, Ратьша вернулся к бойнице, у которой продолжал стоять Великий князь.

— Глянь ка, — обернулся тот к нему, — чего-то там татары еще затеяли. Наших к стенам гонят.

Ратислав выглянул в бойницу. И правда, татарские всадники гнали к стене толпы русских невольников. Ближе к частоколу, возведенному татарами вокруг города, невольников разделили на три части. Открылись передвижные части частокола, о которых в свое время говорил Гунчак. Как раз напротив расстреливаемых воротных башен и участка стены между ними. Невольников погнали в образовавшиеся проходы. Трое суток под открытым небом на морозе без нормальной одежды и почти без еды не прошли для них даром. Женщин и подростков заметно поубавилось. Да и